Уважаемые читатели! Предлагаем вашему вниманию интервью с Анной Владимировной Глазовой, руководителем Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований. — Удастся ли международным коалиционным силам уничтожить террористическую организацию ИГ? — Нет, не удастся. Как минимум, есть два серьезных основания для этого. Во — первых, давайте вспомним, что США ведут борьбу с терроризмом, начиная с событий 11 сентября 2001 года. За четырнадцать лет, прошедших с момента объявления войны терроризму, террористская угроза мировому сообществу не только не снизилась, но и значительно возросла. Это подтверждают увеличение террористической активности и та угроза, которую сейчас несет миру организация, называющая себя «Исламским государством». Второй момент — безусловно, бомбардировки с воздуха: они если и смогут нанести какой — то ущерб террористам, то он будет всего лишь кратковременным. В лучшем случае, они на какое — то время остановят рост данной организации. Но одновременно здесь есть и обратный эффект, потому что в глазах всего остального мира, в глазах других радикально настроенных мусульман и, кстати, не только мусульман, террористы ИГ выглядят жертвами, мучениками, которые борются против западной цивилизации, против чуждой им западной идеологии. Это еще больше усиливает привлекательность упомянутой организации в глазах ее сторонников, то есть эти бомбардировки могут иметь совершенно противоположенный эффект. Они будут всего лишь способствовать тому, что к этой террористической организации присоединится все большее и большее количество последователей и сторонников. Собственно, означенный процесс мы и наблюдаем в настоящий момент, потому что, по разным данным, ежедневно к ИГ присоединяется, как минимум, около тысячи человек. И, что самое интересное, это не только мусульмане-сунниты или граждане мусульманских либо других стран. Часто это большое количество жителей европейских стран, которые не являются мусульманами. Здесь мы имеем дело с совершено новым явлением, я бы сказала, с новым феноменом, который, безусловно, требует своего изучения в дальнейшем. Но, как минимум, это показывает, даже на первый взгляд, что для молодых людей — конечно же, это в основном молодежь, проживающая на Западе, — те ценности, которые предлагает Запад, те идеалы не имеют столь важного значения. И поэтому молодые люди ищут новые идеалы, в том числе вот таким радикальным способом. — Какова судьба курдов в этом кипящем котле, и почему мой народ вновь оказался заложником и международных сил, и террористов ИГ? — Очень интересный вопрос, потому что именно сейчас курдская проблема и курдский фактор вновь остро ставятся на повестку дня и действительно обсуждаются во всем мире. Для ответа на данный вопрос сделаем небольшой экскурс в историю на несколько лет назад и вспомним, как к курдскому фактору относились еще до начала арабских революций. В тот момент курды представлялись мировому сообществу как потенциальная угроза стабильности Ближнего Востока, потому что они разделены между четырьмя государствами, где представляют собой крупные группы национальных меньшинств. Курды никогда не скрывали своего желания создать собственное государство и жить в нем. Но, понятно, что не только для тех государств, в которых они проживают, но и для всего региона это представляло опасность дестабилизации. Затем случились арабские революции, и что мы, наблюдаем в итоге? Во – первых, рассмотрим ситуацию в Ираке: после вывода американских войск ситуация там вновь крайне дестабилизировалась, обострились те отношения между суннитами и шиитами, которые и до того были далеки от идеала. По сути, до некоторого времени Иракский Курдистан сохранялся как некий островок благополучия и стабильности. А затем, после начала гражданской войны в Сирии, курды приняли, на мой взгляд, единственно правильное решение, дистанцировавшись от Башара Асада, которого, скажем прямо, им не за что было любить и, соответственно, поддерживать. Но в тоже время они не поддержали те оппозиционные силы, которые выступили против Башара Асада. Собственно, единственное, что хотели курды — это создать на подконтрольных им территориях, на территориях, где они проживают, некие курдские анклавы, провозгласив автономию. Это был очень интересный опыт, и очень жаль, если ему не суждено будет реализоваться в силу тех обстоятельств, которые существуют сейчас, потому что, по сути дела, сирийские курды пытались создать на подконтрольных им территориях некий прообраз государства с истинно народным управлением. В случае положительного исхода, это могло бы послужить образцом и для других стран. В тот момент мировое сообщество, эксперты многих стран уже начали говорить, что именно курды в действительности являются стабильной силой в регионе, а сейчас, на фоне роста радикального исламизма, мы говорим, что только курды являются в регионе той силой, которая не подвержена влиянию радикального исламизма. Конечно же, среди них есть единичные случаи поддержки данного движения, но это очень маленький процент. В основном курды — это та сила, которая выступает за развитие истинно демократического государства, которое не принимает радикализм, буквально как вирус, распространяющийся сейчас по всему Ближнему Востоку. В сущности, после образования антитеррористической коалиции Запад пытается наносить бомбовые удары по террористам, понимая в тоже время, что эти удары не приведут к серьезным результатам. На курдов сейчас возлагается основная надежда в борьбе против ИГ. И, посмотрите, что происходит в Кобани! Этот город сражается не на жизнь, а на смерть! Курды воюют против исламистов, которые пришли на территорию Сирии, вооруженные до зубов современным американским оружием и имея в расположении современную тяжелую технику. Курды этого вооружения не имеют, но, тем не менее, они не сдаются. Во – первых, это еще раз подтверждает давно известный тезис о том, что курды очень хорошие воины, это исторически так сложилось. А во — вторых, это отчаянное сопротивление, борьба не на жизнь, а на смерть свидетельствуют о том, что курдам некуда отступать. Либо победа, либо смерть — вот такой краткий девиз. И, сражаясь, они действительно одерживают победу, несмотря ни на что. Особенно если учесть, что еще летом, когда террористы вошли на территорию Ирака, отлично вооруженная иракская армия, которую тренировали американские военные на протяжении почти десяти лет и в которую вложили миллиарды долларов, просто разбежалась при одном их виде. Вот, собственно, такое сравнение. Поэтому сейчас курдские силы — это действительно те силы, на которые мировое сообщество и, я считаю, что Россия тоже, должны обратить особое внимание как на наиболее цивилизованную, трезво мыслящую силу, с которой необходимо вести переговоры — это во — первых. А во – вторых, следует помогать им в их борьбе, т. к. они сейчас являются флагманом этой борьбы против распространения радикального исламизма на Ближнем Востоке. — Какой Вам видится роль России на Ближнем Востоке ? Не утратила ли Москва свои позиции в регионе? —В определений период времени Россия действительно утратила свои позиции, к сожалению, не только на Ближнем Востоке, но и во многих-многих регионах и странах мира, где раньше ее позиции были сильны. Но на протяжении последних лет мы видим обратный процесс: Россия возвращается на Ближний Восток. Москва начинает принимать все более активное участие в событиях не только на Ближнем Востоке, она возвращается и в Азию, и в Латинскую Америку. Когда я разговариваю с ближневосточными экспертами, они часто говорят, что народы Ближнего Востока ждут возвращения России как противовеса той политике, которую проводят США. Вы видите результаты этой политики: всеобщий хаос, сначала оккупация Афганистана, затем оккупация Ирака, потом война в Ливии, распад государств и, в конечном итоге, бурный рост исламизма, который приводит к таким явлениям, как ИГ. Поэтому Россия — это альтернатива данной политике, потому что она, в отличие от стран Запада, никогда не была и не будет заинтересована в том, чтобы на Ближнем Востоке царил хаос. Россия выступает за стабильное развитие этих стран. Руководство нашей страны крайне критично отнеслось к революциям, которые происходили в арабских странах и преподносились мировому сообществу как образец развития демократии. Вы знаете, к чему это привело. Россия выступает за эволюционное развитие — против потрясений, особенно если эти потрясения, как показал опыт не только арабских революций, но уже можно сказать, и Украины, происходят путем применения очень примитивных, но крайне действенных технологий так называемого «ненасильственного свержения власти». Результат, как известно, «на лицо». Поэтому Россия возвращается на Ближний Восток, и даже не так давно было продемонстрировано, что Россия проявила демократическую инициативу по уничтожению химического оружия в Сирии и тем самым предотвратила интервенцию государств Запада в эту страну. Это лишь один пример — я думаю, что в дальнейшем они будут только шириться. — Насколько реальны и опасны угрозы ИГ в отношении Кавказа? — Это очень серьезная угроза, и я уже говорила и повторю снова, что ИГ представляет серьезную опасность для РФ. Почему? Во — первых, когда мы говорим об ИГ, нельзя называть их только террористической группировкой — это нечто большее. Сейчас это крупное военное формирование, которое, по различным оценкам российской стороны, насчитывает от 30 до 50 тысяч хорошо обученных, вооруженных бойцов. В чем еще заключается опасность ИГ? Когда террористы завоевывают некоторые территории, они делают это под лозунгом построения «халифата», который в глазах многих суннитов представляется как некое справедливое государственное устройство. И многие местные жители, особенно на территории Ирака, особенно из числа суннитов, которым надоело жить при американском господстве, весьма благосклонно отнеслись к построению «халифата» на их территории. При этом, к сожалению, судьба других конфессий, как, например, шиитов или езидов, вынужденных либо покинуть свои дома и бежать, либо быть убитыми, их не волновала. Опасность ИГ в том, что оно ведет пропаганду и к нему постоянно привлекается все больше и больше сил. Но обратите внимание еще на один фактор: дело в том, что как в Сирии, так и в Ираке «Исламское государство» стремится завоевывать территории, богатые месторождениями нефти и газа, брать под контроль уже разрабатываемые месторождения либо какие — то нефтяные заводы и так далее. Это позволяет им контрабандно торговать нефтью и, как следствие, ведет к тому, что эта террористическая организация обладает огромными финансовыми ресурсами. И, собственно, когда мы говорим об ИГ, необходимо понимать, что мы имеем дело с неким абсолютно новым явлением. Это не просто террористическая группировка, это некое quasi государство с элементами государственного управления, которое сразу же устанавливается на подконтрольных территориях. Там царят отнюдь не хаос и анархия, как могло бы показаться, там царит полный порядок, и это крайне опасное явление. Чем оно опасно для России? Сейчас, по некоторым данным, очень серьезно дестабилизируется ситуация на афгано-туркменской и афгано-таджикской границах, это территория Центральной Азии. Некоторые эксперты полагают, что при поддержке сторонников ИГ — а их там достаточно много, потому что даже лидер такой организации, как «Исламское движение Узбекистана» заявил о поддержке ИГ — там возможна и вероятность прорыва исламистов-джихадистов на территорию стран Центральной Азии. Причем, если посмотреть на границу со стороны Туркменистана, то очень небольшое расстояние, которое можно пройти буквально за один день, отделяет ее от крупнейшего месторождения Туркмении — одного из крупнейших месторождении мира. Это достаточно серьезная угроза. Опасность состоит в том, что территория Центральной Азии — это тот буфер, который отделяет российскую территорию от нестабильного Афганистана и других районов. И поэтому, если нестабильность перекинется на территории Центральной Азии, Россия будет под угрозой. В первую очередь, под угрозой будет находиться наш Северный Кавказ, поэтому допустить такого нельзя. — Присоединится ли Россия к международной антитеррористической коалиции? — В российском экспертном сообществе существуют разные мнения по этому поводу. Некоторые призывают к тому, чтобы забыть на время взаимные обиды с Западом и охлаждение, которое мы наблюдаем, и объединиться перед лицом общей угрозы. Я считаю, что Россия не может и не должна присоединяться к этой коалиции — и не потому, что у нее в данный момент сложные отношения с западными странами и США, а по той простой причине, что эта коалиция крайне неэффективна. И удары с воздуха, и вообще, предпринимаемые ею действия, не решат проблему. Но, конечно же, Россия должна активно участвовать в борьбе против этой угрозы, потому что ИГ, если оно будет распространяться, в конечном итоге станет угрозой, в том числе и для Российской Федерации. — В чем должна проявляться эта борьба? —«Исламское государство» угрожает тем странам, на территории которых преобладает мусульманское население. На мой взгляд, это должно стать общей проблемой этих региональных стран, а также стран, на территории которых есть мусульманское меньшинство, как например, Россия или Китай. И, разумеется, необходима консолидация совместных усилий этих стран, чтобы выработать комплекс мер по противодействию ИГ. Я хочу подчеркнуть, что эти меры должны носить не только военный и не столько военный характер. Что я имею в виду? Во – первых, давайте рассмотрим распространение джихадизма. В первую очередь он затрагивает политически нестабильные страны, то есть те страны, которые либо пережили так называемые «арабские революции», затем иностранную интервенцию и, в сущности, разрушены, либо те страны, которые до этого уже побывали под оккупацией США. Поэтому первая и самая главная задача — установление стабильности в данном регионе и принятие мер для противодействия любой политической дестабилизации на данной территории. Вторая задача — это объединение общих усилий, то есть военная координация, чтобы не позволить террористам распространиться на те территории, которые будут угрожать этим странам в дальнейшем, не позволить им подойти ни к границам Ирана, ни к границам России, ни к границам Китая. Третья задача. Посмотрите, как умно и грамотно действуют террористы этой организации. Они развернули огромную, просто невероятную по своим масштабам, беспрецедентную пропаганду в масс-медиа, чтобы вербовать своих сторонников и чтобы распространять свою идеологию. Причем эта пропаганда, по всеобщему признанию, ведется на очень высоком профессиональном уровне. Поэтому противодействовать ей необходимо, в первую очередь, с участием мусульманских лидеров исламских стран, духовных лидеров, пользующихся авторитетом в обществе. На них ложится очень большая ответственность. Надо развернуть контрпропаганду, которая покажет, что те, кто следует за джихадистами, на самом деле не истинные мусульмане, то есть мусульманская религия отрицает то, что сейчас делает «Исламское государство», отрицает их методы борьбы. Времени, у нас, к сожалению, не так много, поэтому я и знаю и, безусловно, понимаю, что определенные консультации с лидерами других стран, в том числе, например, с Ираном, сейчас ведутся — другое дело, что, может быть, о них не сообщается в СМИ. Этот процесс идет, его необходимо активизировать, потому что времени очень мало. — Почему Россия, несмотря на давние дружеские отношения с курдами, проявляет определенную пассивность? — Что касается отношения России к курдам, то во – первых, эти отношения имеют давнюю историю. И курды испытывают к нашей стране симпатию, и Россия долгое время поддерживала курдов. Я никак не могу согласиться с тем, что в данный момент Россия бросила курдов или не обращает на них внимания, — как раз наоборот. Давайте вспомним недавние события, когда боевики «Джебхат аль – Нусра» зверски убили более 500 мирных жителей. Тогда только одна Россия потребовала, чтобы этот вопрос получил оценку в ООН. И благодаря России об этом заговорили, потому что весь Запад предпочитал молчать и не замечать подобных фактов. Да, России крайне сложно напрямую сотрудничать с курдами, потому что существуют центральные правительства и, безусловно, если Россия начнет устанавливать тесные отношения с курдскими лидерами, это вызовет некоторое, скажем так, непонимание со стороны центральных властей. Но, тем не менее, это делается, не так быстро, как хотелось бы, но делается. Вспомните, что всего несколько лет назад в России с официальным визитом побывал президент Иракского Курдистана Масуд Барзани. К сожалению, эти контакты не имели дальнейшего продолжения, такого, как хотелось бы, но я как эксперт считаю, что сейчас России необходимо активизировать свои связи именно с курдами, с лидерами курдских движений, чтобы совместно, наряду с теми региональными странами, которые я перечисляла, противостоять угрозам, которые идут с Ближнего Востока. Курды, как я уже сказала, — это именно та сила, которая, как и Россия, заинтересована в мирном развитии региона, в мирном развитии тех территорий, которые они населяют и, разумеется, не заинтересованы в распространении радикального исламизма. — Почему именно курды вновь оказались заложниками и международных сил, и террористов ИГ? — Самая главная проблема курдов состоит в том, что на данный момент у них нет своего собственного государства, а также в том, что они не поддерживают исламский терроризм и исламских террористов. Курдам чужд исламский терроризм, и из — за этого они становятся мишенью для исламистов. —Турция стремится уничтожить курдские кантоны в Западном Курдистане. Используя ИГ, Анкара пытается усилить свое влияние на Ближнем Востоке, принеся в жертву курдов. Как Вы расцениваете данную позицию? — Давайте начнем с того, что вообще факт неприсоединения Турции к антитеррористической коалиции вызывает очень много вопросов на Западе и, конечно же, большое недовольство в отношении Турции. На первый взгляд позиция Анкары кажется несколько странной, потому что Турция является членом НАТО, южным буфером НАТО в этом регионе, тем более, что к этой коалиции присоединился целый ряд членов ЛАГ, среди которых даже монархии Персидского залива, которые еще совсем недавно активно поддерживали именно террористов, воюющих сейчас в Сирии — против них и образована коалиция. На этом фоне Турция сохраняет дистанцию и не спешит начать военную операцию против ИГ. Но такая позиция кажется странной лишь на первый взгляд, потому что, если разобраться, у Анкары есть достаточно весомые основания для того, чтобы этого не делать. Первое и самое главное — это, конечно же, национальные интересы страны, поскольку, в отличие от членов антитеррористической коалиции, которые наносят авиационные удары с воздуха, но при этом находятся за тысячи километров от зоны ведения боевых действий, Турция — непосредственный сосед, и боевые действия ведутся на ее границе. Поэтому, если Анкара вступит в эту коалицию, ей, разумеется, не удастся избежать наземных операций. Собственно говоря, именно на это страны Запада и рассчитывают — покончить с боевиками ИГ руками Турции. Второй важный момент: Турция заявляет, что если наземная военная операция начнется, то приведет к большому количеству жертв с обеих стороны. Это приведет к еще большей дестабилизации на границе, и, безусловно, «Исламское государство объявит джихад против Турции, после чего Анкара действительно вступит в войну с этой организацией. Третий важный момент: Турция постоянно увязывает свое участие в этой операции с направленностью, прежде всего, против Башара Асада, на его свержение. И выдвигает такие условия, как установление бесполетной зоны, буферной зоны. Четвертый момент — это то, что касается непосредственно курдов. Большинство экспертов сходятся во мнении, что руками ИГ Турция хотела бы расправиться с сирийскими курдами, которые до наступления этой группировки пытались, как мы уже говорили, построить автономию и государство на основе самоуправления. Турцию не устраивает такой расклад, потому что она считает, что Партия демократического союза тесно связана с Рабочей партией Курдистана, обвиняет их в терроризме и поэтому, собственно говоря, действительно надеется, что с помощью ИГ удастся уничтожить все попытки сирийских курдов объявить автономию. И когда западное телевидение показывает, как отчаянно сражаются сирийские курды в Кобани, а турки стоят на границе и смотрят на это в бинокль, причем рядом с ними стоят танки, то, конечно, с моральной точки зрения, это выглядит очень некрасиво. Но, к сожалению, политика не всегда определяется моралью… Еще один момент, и это тоже известно: Турция покупает дешевую контрабандную нефть у боевиков ИГ, и Анкару это вполне устраивает. И, наконец, я выскажу свое собственное предположение: у меня складывается впечатление, что, возможно, Турция пошла на определённый сговор с «Исламским государством», заключив с ним пакт о ненападении. Давайте вспомним: когда ИГ освободило 49 заложников Мосульского консульства, турецкое руководство сделало все возможное, чтобы сохранить в тайне все условия их освобождения, сославшись при этом на опыт Израиля. На каких условиях были освобождены эти заложники, до сих пор так и не известно. Но, тем не менее, появляется информация о том, что, возможно, они были освобождены в ответ на обещание Турции не начинать боевых действий против ИГ. И если это действительно так, и Анкара в самом деле пытается заключить некие договоренности с ИГ, то это крайне опасная политика — прежде всего для самой Турции, потому что может бумерангом очень серьезно ударить по безопасности страны. — В то время, когда тысячи и тысячи курдских юношей и девушек, воодушевленные идеями национального лидера Абдуллы Оджалана, мужественно сражаются с террористами, западные страны и США не соглашаются исключить РПК из списка террористических организаций… — Да, я согласна с этим выводом и с этим утверждением. И давайте посмотрим, как проблема РПК решалась в течение последних лет. Дело в том, что в конце 2012 года турецкое руководство, как я представляю, пошло на очень смелый и правильный шаг, когда осознало, что проблему РПК возможно решить, только вступив в переговоры с Абдуллой Оджаланом. Почему это был рискованный шаг? Безусловно, Эрдоган понимал, — это вызовет волну критики со стороны оппозиции и его будут обвинять в том, что лидер государства ведет переговоры с заключенным номер один в Турции. Но, тем не менее, Эрдоган рискнул, и это был единственно правильный шаг и единственный путь для того, чтобы начать решение этой проблемы. А это проблема длится уже не один десяток лет — более тридцати, и унесла жизнь более 40 тысяч граждан Турции — как этнических тюрок, так и курдов. И, конечно, сама постановка данной проблемы — это безусловный и очень большой прорыв в политике Эрдогана, особенно на фоне той политической нестабильности, которая наблюдается в Турции в последние годы, и определенного снижения экономического роста, а также других проблем. Однако Анкара, скажем так, «играя» против сирийских курдов, тем самым создает серьезные проблемы в своей стране, потому что в то время, когда сирийские курды сражались в Кобани, происходили массовые протесты турецких курдов, которые требовали, чтобы турки поддержали их соотечественников. Эти протесты жестко подавлялись и привели к нескольким десяткам жертв, что опять же дестабилизировало ситуацию на территории Турции и вновь привело к всплеску курдской проблемы. Политика Эрдогана крайне опасна, и Турция постоянно сталкивается с дилеммами. Притом, что эта политика и та ситуация, в которой сейчас находится Турция, являются, на мой взгляд, следствием тех политических и внешнеполитических решений, которые руководство Анкары приняло сразу после начала арабских революции. Давайте вспомним: до начала арабских революций внешняя политика Турции проходила в русле лозунга тогдашнего министра иностранных дел Давутоглу: «Ноль проблем с соседями». И в этой политике Турция достигла очень хороших результатов, интенсифицировав отношения со странами Ближнего Востока, которых раньше, в годы «холодной войны», она предпочитала не замечать. Но затем турецкое руководство предпочло поддержать так называемые «демократические преобразования» в странах «арабской весны», и тем самым Турция превратилась из посредника, роль которого она играла до этого, в непосредственного актора, начавшего активно действовать, в том числе против Башара Асада. Кстати, я считаю, что такая политика Турции против Асада — это вообще предательство, потому что еще за несколько дней до начала «арабской весны» Эрдоган называл его своим другом, они вместе проводили с семьями отпуск на Средиземноморском побережье и так далее. Тут есть целый ряд моментов. Дело в том, что, конечно, не сразу, Эрдоган выступил за свержение Асада. Были попытки, скажем так, при посредничестве Турции этот вопрос урегулировать. Но затем — во — первых, давление США, а Турция в то время выступала как сторонник США и ближайший партнер; во — вторых, никакая кошка не пробежала между ними, а было элементарное желание и надежда Турции на то, что в Сирии произойдет такой же блицкриг, как в Ливии, режим Асада будет свергнут, и туда придут люди, которые будут весьма лояльно относиться к Турции. Тем самым Турция очень укрепит свои позиции в этой стране — то, что произошло в Египте, когда после свержения Мубарака к власти пришли «Братья — мусульмане», то есть та сила, которую поддерживает турецкое руководство. Такой же расчет был в отношении Сирии, но он не оправдался. Блицкрига не получилось, в том числе, и благодаря той твердой позиции, которую заняла Россия по этому вопросу. И вот с этого момента Турция действительно сталкивается с очень серьезными проблемами, в том числе уже, и с внутриполитическими, потому что количество беженцев из Сирии и из Ирака уже превысило два миллиона человек. Их содержание обходится турецкой казне в 4 млрд. долларов, то есть это довольно серьезная нагрузка на турецкую экономику. Плюс к этому — дестабилизация на границе, плюс обострение курдского вопроса — все это звенья одной цепи и тех ошибок, которые турецкое руководство проявляет во внешней политике и которые, к сожалению, вплоть до сегодняшнего момента она не готова признать и каким — то образом изменить свою политику. — Вы согласны с тем, что Турция стремится выиграть время ? — Я все — таки хочу быть оптимистом и считаю, что процесс мирных переговоров, которые турецкое руководство уже на протяжении более двух лет проводит с РПК, действительно завершится мирным решением и полным исключением национальной проблемы с повестки дня — это во — первых. Во — вторых, я считаю, что в интересах Турции было бы пересмотреть свою внешнею политику и начать активно сотрудничать в первую очередь с региональными странами, непосредственными соседями Турции, чтобы прежде всего установить мир на Ближнем Востоке — это самое главное. Турецкое руководство так же, как и другие страны, безусловно заинтересовано в этом мире и в том, чтобы интенсифицировать экономические связи со странами региона. Поэтому здесь лишь вопрос времени, и я думаю, что данная политика каким — то образом изменится. — Ближний и Средний Восток остро нуждаются в решении курдской проблемы. Какими видятся Вам пути решения? — Я считаю, что курдский фактор и курды, которые, как я уже говорила ранее, теоретически считались одной из дестабилизирующих сил на Ближнем Востоке, сейчас не только не являются ею, но наоборот, являются тем фактором, который может консолидировать все здоровые силы этого региона. Более того, после серии революций, которые прошли на Ближнем Востоке, после коренной трансформации, переживаемой сейчас регионом, сам факт изменения границ и самоопределения народов уже не кажется и не является дестабилизирующим, каковым он мог быть раньше. Поэтому, разумеется, в этих условиях, при поддержке мирового сообщества и международных институтов курды, я считаю, могли бы поставить вопрос о том, чтобы историческая справедливость восторжествовала и этот огромный народ, который насчитывает, как минимум, более сорока миллионов человек, наконец, получил бы свою государственность. Это было бы справедливо. Беседу вел Ишхан МИРОЕВ, главный редактор газеты «Свободный Курдистан». Газета «Свободный Курдистан» №2 (140) 2015 г.
 kurdinfo.ru/anna-glazova-kurdy-yavlyayutsya-flagmanom-borby-protiv-rasprostraneniya-radikalnogo-islamizma-na-blizhnem-vostoke/