|
Особенности грамматических категории существительного и
прилагательного в курдском и русском языках.
Как мы уже сообщали, 16 мая в Москве, в Институте востоковедения РАН,
прошла конференция по курдоведению,посвященная памяти известного
курдолога Михаила Семеновича Лазарева.
Предлагаем Вашему вниманию доклад известного специалиста по курдскому языку Азиза Джавоевича Мамояна на конференции.
Уважаемый президиум!
Уважаемые участники конференций!
Дамы и господа!
Курдский, имеет своеобразную
семантическую и грамматическую структуру, которая, с одной стороны,
отличает его от других иранских языков, а, с другой, указывает на его
общеиндоевропейское происхождение. Этим он и привлекателен для научного
исследования.
Один из вопросов грамматических особенностей курдского
языка, который вызывает споры и сомнения - это так называемая
система «изафетных показателей» или «изафетов».
Изучая разные формы
выражения этих слов-частиц, историю их образования и развития в
курдском языке, мы пришли к тому, что надо по иному подойти к
общеизвестному и общепринятому мнению.
Итак, посмотрим почему.
Как
известно, в иранском языкознании принято считать, что «изафет»
выражает атрибутивные отношения между определением и определяемым, а в
курдском, ещё род и число существительного.
Также известно, что в
индоевропейских языках в атрибутивных словосочетаниях с несогласованным
определением, определение ставится в родительном падеже, а
определяемое - в именительном. А в курдском языке, где существуют только
три падежа (прямой, косвенный и звательный), в роли несогласованного
определенного выступает существительное в косвенном (родительном)
падеже. Именно этот косвенный падеж и является выразителем
притяжательно-родительных отношений.
Сравним римеры:
Русск.: Книга ученицы
Курдск.: P’irtûk a Şagirtê
Армянск : (Ašakertuhu girk’ə)
Немецк.: Das Buch des Schülers
Если
в роли несогласованного определения выступило бы существительное не в
родительном, а в именительном падеже, тогда мы бы имели несогласованное
сочетание слов, и, конечно же - нелепицу:
- Книга ученица;
- P’irtûk a şagirt;
- Աշակերտուհի գիրքը
(Ašakertuhi girk’ə);
- Das Buch der Schüler;
Но,
согласно «теории изафета», принятой в иранском языкознании, выходит,
что в атрибутивных словосочетаниях курдского языка и определение, и
определяемое ставятся в родительном падеже?! Что
притяжательно-родительные отношения выражают и «изафеты», и косвенный
падеж? А если вспомнить, что «изафет» даже идентифицируется с
родительным падежом, будет очевидна вся неоднозначность вопроса.
Здесь
возникает вопрос: тогда что это за слова-частицы? Если эти показатели
выражают притяжательные отношения, тогда для чего родительный падеж в
языке? Потом, если «изафет» выражает определительно-родительные
отношения, какое отношение он имеет к определяемым, которым он
сопровождает и выражает их род и число? А если еще раз вспомним, что ни в
каком индоевропейском языке определяемое не подвергается никакому
падежному изменению, выступает только в именительном падеже, вся
абсурдность такого определения становиться очевидным.
И наши
исследования постепенно привели к тому, что вовсе никакого «изафетного
показателя» в курдском языке не существует. Что эти слова-частицы на
самом деле по своей сути являются морфемами, имеющие совсем другое
назначение в языке. Что они являются односложными вспомогательными
словами - частицами, которые, сочетаясь с существительными, показывают
их род, число и грамматическое значение (определенность). То ест, они
являются определенными артиклями.
Аналогии архаичных форм этих
определенных артиклей сохранялись и в других индоевропейских языках. А
аналогии их современных форм в русском языке имели развитие, близкое к
курдскому, которые в русском языке стали основой для тех частиц, которые
принято называть словообразовательными аффиксами прилагательных. А
это, мягко говоря, не совсем соответствует логике грамматических законов
данного (и не только данного) языка.
В течение длительного
исторического периода в области исследования курдского языка накопилось
столько ценных материалов, было публиковано академических изданий и
научных трудов, что сегодня уже можно в области общеиндоевропейских
основ провести более глубокие и разносторонние исследования.
О
точном научном определении этих слов-частиц, об их происхождении, их
архаичных формах в курдском языке, а также об аналогиях в родственных
языках, об их правописании и орфоэпии и многом другом идет речь в нашей
книге «Грамматические категории существительного и основы
индоевропейского праязыка в курдском» (С.- Петербург, 2007).
На
основе анализа материалов курдского языка и научных исследовании
иранистов-лингвистов мы питались в этой книге дать грамматическую
характеристику определенных артиклей курдского языка, с тем учетом,
чтобы в дальнейшем в языке применять грамматические правила употребления
этих артиклей, как в устной, так и в письменной речи.
В процессе
исследовании этой проблемы курдского языка у нас появились научно
обоснованные предположения об аналогии сегодняшних форм определенных
артиклей (yê, ya, yên/yêd) курдского языка в русском, с
незначительными фонетическими изменениями.
Эти артикли в русском языке прошли такой же исторический словоизменительный
путь,
что и в курдском языке. Исследование материала русского языка
проводилось по той же схеме, что и в курдском: за основу были взяты
атрибутивные словосочетания. Исследование показало, что существует
большое сходство систем прилагательных курдского и русского языков.
Также в грамматике обеих языках считается, что прилагательные имеют род,
число и склонение, что формы этих частиц в русском принято называть
аффиксами прилагательных.
Эти частицы в русском языке прошли такой
сложный путь, что с трудом можно определить их принадлежность к
конкретной части речи. Но сопоставление этих частиц русского языка с
определенными артиклями курдского языка в контексте
сравнительно-исторических исследований в области индоевропейских языков
предоставляет возможность раскрыть основы их происхождения.
Сравним
примеры двух языков: курдского gul a sor и русского красная роза. Эти
два атрибутивные словосочетания отличаются порядком слов, т. е.
структурно; морфологически у них многого общего. В курдском примере gul a
sor слово gul (роза) -существительное, a - артикль ед. числа женского
рода, выражает род и число существительного (gul), sor (красный) -
прилагательное. В русском примере, если прилагательное оставим то же
самое (красная), а определяемое заменим на другое, то в соответствии с
сочетающимся с ним существительным меняется окончание прилагательного,
точнее, то, что считается окончанием: красная роза; красный флаг;
красное яблоко; красные розы. Иначе говоря основа прилагательного
остается неизмененной, а окончания, в соответствии с родом и числом
существительных, меняются и выражают род и число этих существительных, а
не прилагательного. Вот, эти частицы в русской грамматике принято
называть аффиксами прилагательных, которые показывают род и число (?!).
Кроме того, по правилам русской грамматики прилагательные склоняются.
Здесь сразу же возникает вопрос: какое отношение имеют род, число и
склонение к прилагательному? Ведь прилагательное выражает свойства,
качество существительного, а род, число и склонение являются
грамматическими категориями существительного!? Если это так, тогда как
могут склоняться прилагательные и иметь род и число? Разве это не
противоречит общей логике научной грамматики?
А, получается, что в
русском языке и прилагательные, наподобие существительных, склоняются и
имеют род и число? Если к вопросу подойти в соответствии с внутренними
законами языка, то так не должно было быть. Если это так воспринимается,
тогда здесь что-то не так!
Аналогичное неправильное восприятие грамматических особенностей прилагательного бытует и среди исследователей курдского языка.
Что же является причиной такого обманчивого восприятия?
Атрибутивные
словосочетания это особая конструкция в языке. А в курдском языке они
даже часто воспринимаются как единое целое, как самостоятельная
аналитическая семантическая единица. Иногда даже их рассматривают как
коллективные члены предложения. И в этом решающую роль играют
определенные артикли. Они ставятся между двумя компонентами этих
словосочетаний и как бы их объединяют на общей смысловой основе как
единой семантической единицы. Такие словосочетания объединяют в себе
значение и свойства обоих компонентов. Примери:
Benstû ya sor (красный галстук) - ya sor (красный);
Derî yê biç’ûk (маленькая дверь) - yê biç’ûk (малень-
кий);
Gulîyên dirêj (длинные косички) - yên dirêj (длинные);
На
этой основе специалисты курдского языка предполагали, что в курдском
языке прилагательные имеют род и число и склоняются. И это мнение
сегодня доминирует в курдоведческой литературе.
В чем заключается суть такого восприятия?
Когда
конкретное прилагательное извлекается из атрибутивного словосочетания
и, притом, с определенным артиклем, выражающим род и число, оно уже
выступает в качестве конкретного существительного, а не прилагательного.
И здесь оно уже как производное существительное обладает всеми
грамматическими особенностями, присущими существительному и имеет род,
число и склонение. С этого момента, употребляясь с определенными
артиклями, прилагательные в языке выполняют в роли существительного.
В
приведённом выше словосочетании gul a sor, слово gul (роза)
существительное, а слово sor (красный) прилагательное и обозначает
свойство существительного gul (роза) - красный цвет (sor). Такие слова,
используясь в атрибутивных словосочетаниях в качестве определения, и
отдельно сочетаясь с артиклями, уже выступают в роли существительного.
Но, так как они выступают в роли определения в отношении к конкретному
существительному, только в конкретном контексте смогут восприниматься в
качестве конкретного существительного. Потому что они своим значением
существительного связаны с конкретным существительным и только в
конкретной текстовой ситуации могут восприниматься как таковые. И в
примерах типа gul a sor (красная роза) a sor (красная) подразумевает
конкретное существительное - gul (роза), которая по цвету красная, ед.
числа, женского рода.
Аналогичный процесс происходил и в русском
языке. Несмотря на то, что здесь в атрибутивных словосочетаниях
определение препозитивно, все же процесс, о котором выше шла речь,
аналогичным образом происходил и в русском языке, но своеобразно.
Для
убедительности рассмотрим вышеприведенное словосочетание красная роза. В
этом словосочетании, как выше было сказано, частица -ая относится к
существительному (роза) и обозначает его род и число. Возникает вопрос:
если так, тогда почему эти частицы произносятся как окончания
прилагательных и пишутся слитно с ними? В атрибутивных словосочетаниях
слова, связанные между собой на определенной основе, произносятся как
единая цепь (единый ряд) слов, и все вместе воспринимается как единое
целое. И в этой цепи слов словосложение происходит в основном с конца
слов, так как произносятся вместе, сокращая расстояние между звеньями
этой цепи. И, кроме этого, эти слова-частицы на общем поле
семантического единства словосочетания относятся и к прилагательному -
определению. И на этой основе они в определенных словосочетаниях
произноситься вместе с ними. По этой причине и сегодня эти частицы
воспринимаются как аффиксы прилагательных. Такой процесс происходил и
сегодня происходить и в других индоевропейских языках. Например, в
курдском языке от словосочетаний типа ber bi yekî/tiştekî образовался
предлог berbi, в армянском языке от словосочетаний типа դեպ ի տուն (dep
i tun) образовался предлог (դեպի //depi; ср. также армянский: Դեպի վեր,
սարն ի վեր, անվեհեր զինվո'ր //depi ver sarn i ver, anveher zinvor!).
Это
процесс является общефонетическим, и аналогичные примеры можно
встретить в любом языке. Одним примером такого процесса и является
образование сегодняшней формы прилагательных русского языка. Данные
формы прилагательных в русском языке образовались после их использования
в атрибутивных словосочетаниях. Находясь в составе атрибутивного
словосочетания, прилагательные сочетались с существительными, которым
сопровождали слова-частицы (ая, ое, ые) и показывали их род и число
(красная роза, зеленое поле, добрые отношения).
В разговорной речи (а
устная речь предшествует письменной и является более динамичной)
постепенно эти частицы произносились все более и более близко с
прилагательными, нежели с существительными, к которым они относятся. И
со временем эти частицы русского языка воспринимались как
словообразовательные аффиксы прилагательных, несмотря на то, что
никакого отношения к ним не имеют.
После рассмотрения выше
приведенных примеров можно с уверенностью сказать, что частицы,
считающиеся словообразовательными аффиксами прилагательных в русском
языке, являлись определенными артиклями, так как:
а) эти частицы,
несмотря на то, что с конца смыкаются к прилагательным, обозначают род и
число существительного и являются архаизмами древнерусского
определенного артикля;
б) употребляясь с прилагательными, они их
преобразуют в существительные и при чтении (слушании) собеседник из
контекста уже догадывается, какое существительное подразумевает
(обозначает) конкретное прилагательное в конце с частицей, или же
ожидает, пока произносится и существительное;
в) в русском языке,
когда прилагательное в качестве именной части образует сказуемое, оно
выступает без вышеупомянутых «аффиксов» (-ая, -ый, -ое, -ые): Он был
чист и невинен. Наг и бос, пойдешь в царстве небес. Он очень красив.
Флаг так красен, что!.. и другие; в данных предложениях без аффиксов
особенности прилагательного (выражение качества, свойства
существительного) ничуть не ослабевает;
г) выходит, что в русском
языке эти частицы в процессе исторического развития языка воспринимались
как словообразовательные аффиксы, но на самом деле являлись
определенными артиклями (article indikatif), которые своими
фонетическими формами, значением и семантической основой совпадают с
определенными артиклями курдского языка.
Для убедительности сопоставим формы артиклей курдского и русского языков:
Определенные артикли Определенные артикли
курдского языка русского языка.
ya -ая
yê -ый/-ий
*(î) - ое
yên/yêd -ые
А
если иметь виду, что существуют также тысячи аналогии и в области
лексики, возникает вопрос: откуда столько аналогий слов и грамматических
категорий в этих языков?
Накопленный опыт сравнительно-исторических
исследований в области индоевропейских языков, которые проводились до
сегодняшнего дня, а также история образования и распространения этих
народов в мире и общность начальных языковых основ предоставляют
возможности, чтобы лингвистика ответила на эти и другие вопросы.
Сегодня
уже можно уверенно констатировать, что курдский и русский языки имеют
общую основу не только как два индоевропейских языка. И наличие многих
особенностей, присущих обоим языкам, говорят о том, что в длительный
исторический период они развивались в составе общей языковой семьи, на
одной общей для обоих языков основе.
Но все же и здесь возникают
вопросы: Какова была эта основа? Где осталась принадлежность курдского к
иранской, а русского к славянской группе языков? В каких областях языка
общая основа осталась единой, а где очевидны расхождения? Те формы,
которые возникли позже, на какой основе развивались? Если в курдском
языке существует такое множество аналогий лексических и грамматических
форм, которые есть и в других неиранских индоевропейских языках, не
означает ли это, что ученым-лингвистам еще остаётся определить точное
место курдского языка в индоевропейской семье языков?
Все эти вопросы
относятся к другому кругу проблем и нуждаются в научно обоснованном
ответе. И, естественно, проведение разностороннего научного исследования
для освещения данной проблемы - единственное условие.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бакаев Ч. Х., Язык курдов СССР, М, 1973, стр. 93- 115;
Бертельс Е. Э. , Грамматика персидского языка, Л., 1926, стр. 25- 29;
Грамматика русского языка, под редакции Винаградова В. В., Истриной Е. С. и Барчударова С. Г., том I,
Jensen Hans, Neupersische Grammatik, Hejdelberg, 1931, стр. 47 и
далее;
Курдоев К. К., Грамматика курдского языка, М. – Л., 1957, стр. 86-
104;
Курдоев К. К., Курдский язык, М., 1961, стр. 27- 28;
Лингвистический энциклопедический словарь, под редакции В. Н. Ярцева и др., Москва, 2002г.;
Мамоян А. Д., Грамматические категории существительного и основы индоевропейского праязыка в курдском, С.- Петербург, 2007;
Макаренко В. В., От куда пошла Русь, Москва, 2005, стр.114 – 117, 260 – 280;
Макаренко
В. В., "У русского и курдского народов более трех тысяч родственных
слов”, см. газету "Свободный Курдистан ”, № 6 (39), 2006 г
Նալբանդյան Գ. Մ., Հին պարսկերեն, Եր., 1963 թ. , стр. 35;
Նալբանդյան Գ. Մ., Միջին պարսկերեն, Եր., 1962թ. , стр. 30; того же,
Պարսից լեզվի քերականություն, Եր., 1980 թ., стр. 154;
Оранский И. М., Иранские языки, М., 1963, стр. 108 и далее;
Расторгуева В. С., Вопросы общей эволюции морфологического
типа, см.: Опыт историко- типологического исследования иранских
языков, т. I, М., 1975, стр. 167 и далее;
Рубинчик Ю. А., Современный персидский язык, М., 1960, стр. 101 и далее;
Русская грамматика, под редакции Н. Ю. Шведова и др., Том I, Изд - во «Наука», Москва, !980 г.;
Руский язык, под редакции Касаткина Л. Л., Москва, 2005 г.;
Фархади Раван, Разговорный фарси в Афганистане, М., 1974, стр.
76;
Хетагуров Л. Ф., Категория рода в иранских языках, см.: Ученые
записки ЛГУ. Серия филологических наук, выпуск1., №20, 1939,
стр. 50- 64;
Цаболов Р. Л., Очерки исторической морфологии курдского языка,
М., 1978, стр. 8 и далее;
Цукерман И. И., О некоторых свойствах вторичной флексии в
курдском языке, см.: Язык и мышление, XI, М.- Л., 1948, стр. 364 и
далее; того же, Очерки курдской грамматики, см.: Иранские языки,
т. II, М.- Л., 1950, стр.78- 98;
Шамилов А. Ш., Цукерман А. И., Курдоев К. К., Об изафете в
курдском языке, см.: Революция и письменность, I(16), М., 1933,
стр. 51- 57;
Эйюби К. Р. и Смирнова И. А., Курдский диалект мукри, Л., 1968,ст. 25- 28. http://www.kurdishcenter.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=3418:2011-06-24-10-25-49&catid=34&Itemid=41
|
