Мураз Аджоев Уверен,
многие курды на протяжении последних лет пытались и надеялись уловить,
услышать хотя бы скрытый намек на общий по духу и мысли единый
национальный подтекст в соответствующих официальных и неформальных
информационно-новостных сообщениях, посвященных современной
внутриполитической и внешнеполитической деятельности Президента,
Правительства и Парламента автономного курдского региона в Ираке.
Курды,
живущие за пределами Южного Курдистана, в том числе жители других
сопредельных областей Большого Курдистана, справедливо гордятся
впечатляющими социально-экономическими достижениями автономного региона,
с живым интересом следят за ходом развития демократических принципов
строительства политических, законодательных и исполнительных институтов
региональной власти и управления.
Многие из них, прежде всего
курды из дальнего зарубежья, стремятся посетить Южный Курдистан, чтобы
собственными глазами увидеть относительно свободную часть исторической
родины своих предков, открыть для себя невероятную притягательность
природы родной земли, почувствовать несломленную силу и мощь
национального самосознания, ощутить духовную и генетическую близость с
живыми носителями древней и вечной культуры курдского народа.
Познать
все это в других частях Большого Курдистана, к сожалению, почти
невозможно, потому что там, на исконно курдских землях в Турции, Иране и
Сирии (да и в некоторых федеральных провинциях нынешнего Ирака, на так
называемых "спорных территориях") все еще царят государственный террор и
насилие, направленные против курдского народа.
Возможно, чтобы
объективно оценить и правильно понять общественно-политическую логику
поведения лидеров Южного Курдистана с точки зрения основных задач
национально-освободительного движения курдского народа, нужен
специальный шифровальный ключ к закодированным посланиям,
предположительно передаваемым между строк в публичных выступлениях и
заявлениях некоторых официальных представителей курдского автономного
региона как в самом Ираке, так и в рамках их международных
дипломатических визитов.
Можно даже с определенной долей
вероятности допустить, что они, исходя из соображений строжайшей
конфиденциальности, обеспечивают таким способом конспирации необходимую
координацию политических действий с курдскими лидерами из других
регионов Большого Курдистана.
Однако, в чем тогда конкретный
смысл таких изощренных методов взаимодействия, если народ Большого
Курдистана до сих пор не вовлечен полномасштабно в активную политическую
борьбу, не ознакомлен с приоритетными положениями общей идеологии и
глубоко осознанной программы единого освободительного движения?
Что
лежит в основе реальной стратегии, политических убеждений и ожиданий
курдских национальных лидеров в регионах Большого Курдистана, особенно
руководителей Южного Курдистана? Когда, где и при каких обстоятельствах
они примут окончательное решение о совместном и единовременном выходе на
поле открытой политической борьбы за права курдского народа?
Если
автономное развитие Южного Курдистана в составе Ирака происходит в
соответствии с согласованной тактикой общей политической борьбы и в
рамках четко спланированной стратегии единого
национального-освободительного движения, то почему бы не довести эту
правду публично и определенно до сведения курдского народа?
Только
таким образом можно гарантировать серьезность своих политических
намерений и убедительность выдвигаемых аргументов. Ведь курдский народ
–основной и единственный источник выполнения главных задач
национально-освободительного движения.
Дела и слова
национальных лидеров Южного Курдистана должны содержать пусть иногда
скрытые, но ясные послания, укрепляющие единство курдского народа и веру
в общее будущее.
Называя и признавая публично Южный Курдистан
фактически независимой национальной территорией, лидеры автономного
региона должны быть последовательны, чтобы не вводить в заблуждение
курдский народ и международное сообщество своими «дипломатическими»
заявлениями о якобы значительных успехах курдского автономного региона в
деле строительства федеративного и демократического Ирака или успешном
сотрудничестве с Багдадом и полной поддержке позитивных усилий
центрального правительства по укреплению единства всех политических сил и
достижению межэтнического согласия в стране.
Во-первых,
такая, мягко говоря не очень продуктивная, официальная позиция Южного
Курдистана категорически не соответствует реальному и общеизвестному
положению дел в Ираке, где межэтнические и межконфессиональные
отношения, особенно анти курдские настроения обострились до предела, и
противоречия между Багдадом и Эрбилем практически по всем вопросам не
имеют никаких очевидных перспектив разрешения в обозримом будущем.
Во-вторых,
очевидно, что без ясной и открытой поддержки со стороны Большого
Курдистана, без согласованной общей программы борьбы единого
национально-освободительного движения Южный Курдистан будет обречен быть
главной жертвой назревающей гражданской войны в Ираке.
Внешне
«равноправные» отношения, которые мы порой с иронией наблюдаем на самом
высоком уровне международных встреч с участием лидеров Южного
Курдистана, с одной стороны, и государственных лидеров Ирака, Турции,
Ирана, представляющих враждебные для курдского народа суверенные власти,
с другой стороны, в определенный момент не возобновятся в будущем по не
подлежащим исправлению военно-политическим причинам на Ближнем
Востоке. Курдский автономный регион в составе Ирака не может быть
де-юре и никогда не будет де-факто полноценным участником международных
отношений даже на региональном уровне. Статус автономии не позволяет
рассчитывать на равноправные отношения ни в политической, ни в
дипломатической сферах.
Более того, автономия, как оказалось,
даже не обеспечивает экономические права региона, гарантированные
Конституцией Ирака. Соглашения о разделе продукции в нефтедобывающей
отрасли, правомерно подписанные Правительством Южного Курдистана и
иностранными компаниями, Багдадом необоснованно признаны юридически
недействительными, то есть ничтожными.
Южный Курдистан может получить и несомненно заслуживает иной, более существенный и значимый в международных отношениях статус.
Южный
Курдистан, в лице Президента и Парламента региона, должен обладать
суверенным статусом полномочного представителя сорокамиллионного
курдского народа, который позволит отстаивать национальные интересы на
любом уровне международных отношений и быть равноправным и, конечно,
независимым участником двусторонних и многосторонних политических и
дипломатических переговорных процессов. Такой политический статус Южного
Курдистана станет одним из решающих факторов стабилизации
международной обстановки на Ближнем Востоке.
Суверенный
статус Южного Курдистана будет надежным условием достижения
взаимоприемлемого компромисса для решения курдского вопроса на всей
территории Большого Курдистана по формуле: одно государство и три
автономных региона курдского народа.
Только тогда, когда будут
созданы все необходимые демократические по сути общественно-политические
условия, соответствующие современным экономическим требованиям, можно
будет ожидать стабильного роста промышленного производства и высокого
уровня благосостояния народа. Для этого Южный Курдистан должен завоевать
преимущественно политическим способом независимость и создать вокруг
своих суверенных границ безопасные зоны свободной торговли и
взаимовыгодного экономического сотрудничества, чтобы гарантировать
социально-экономическое развитие будущих курдских автономных регионов в
Турции, Иране и Сирии.
Курдский народ в ожидании правильных
ответов и действий. Национальные лидеры Большого Курдистана во главе с
Масудом Барзани обязаны преодолеть все препятствия на извилистом пути
большой политической борьбы, чтобы успешно завершить решение курдского
вопроса в скором будущем.
http://kurdistan.ru/2011/11/20/articles-13135_V_poiskah_podteksta.html
